При Сталине НКВД распространял слухи, что вождь спускается в Мавзолей «посоветоваться с Ильичом». В 1953 году он спустился в последний раз, но снова вышел на Хэллоуин 1961 года.
По советскому обычаю, с предложением за несколько недель до решения выступили рабочие заводов имени Ильича в Москве и Невского и Кировского машиностроительных в Ленинграде. Затем в последний день XXII съезда КПСС предложение о выносе поступило от первых секретарей Московского и Ленинградского обкома. В перерыве съезда Никита Хрущев пригласил начальника 9 управления КГБ и коменданта Кремля, сообщил им заранее о решении, сказал, что комендант Мавзолея знает, где и как рыть могилу и попросил перезахоронить вождя без шума. Так и было сделано. Мавзолей обнесли щитами. В лаборатории при мавзолее с мундира сняли звезду Героя Социалистического Труда (звезду Героя Советского Союза вождь практически никогда не надевал), срезали маршальские погоны, заменили золотые литые пуговицы латунными, спустили гроб на веревках без речей и церемоний и управились не примерно за час. Генерал Веденин распорядился накрыть поминальный стол в особой комнате при мавзолее, куда члены политбюро во время демонстраций спускались погреться и выпить, но вышестоящие товарищи решили на этот раз обойтись. Надпись «Ленин Сталин» закрыли, гранитный брус «Ленин» на весь мавзолей сохранился, замена потребовала немного времени.
Есть версия, что Хрущев собирался похоронить Сталина на Новодевичьем, лично ездил и выбрал место, около которого через десяток лет упокоился сам. О том, почему он не отошел от сталинизма тихо и постепенно, у историков есть разные предположения. По одному из них, оказавшиеся после Сталина на верхушке вожди при нем не имели полного представления о внутренней кухне унижения и уничтожения. После Сталина на свободу стали выходить их хорошие знакомые. Они рассказывали, как их сажали, как следователи измывались, как выбивались показания, что за жизнь в лагерях. Притом Хрущев был искренним и эмоциональным человеком. Это могло быть реакцией на собственную распластанность и страхи при Сталине, на народное горе, которое он видел своими глазами и к которому сам был причастным.
Страна восприняла вынос спокойно.
