В 1788 году шотландский геолог Джеймс Хаттон выдвинул предложение, которое в то время было чрезвычайно спорным. Он описал Землю как «прекрасную машину», постоянно подвергающуюся длительному распаду и регенерации, понять которую можно было только через многие миллионы лет. Это может показаться не таким спорным, но вызов, который это поставило перед человеческим чувством времени, был существенным. Популярные современные оценки возраста Земли, такие как расчет епископа Ашера о том, что она была создана в 4004 г. до н. э., затмеваются масштабами того, что описал Хаттон.
Сегодня мы лучше знакомы с огромностью возраста Земли, в отличие от нашего крошечного промежутка времени. В 1981 году Джон Макфи ввел термин «глубокое время», подчеркнув кажущуюся незначительность продолжительности человеческого существования перед лицом геологических процессов. Тем не менее, такой масштаб по своей сути трудно себе представить. И поскольку общества сталкиваются с изменяющейся окружающей средой, с проблемами энергетической и продовольственной безопасности, краткосрочная перспектива часто доминирует в политическом и экономическом плане.
Но такой образ мышления сопряжен с высоким риском. Если мы хотим адекватно реагировать на изменения ландшафта и адаптироваться к ним, нам нужно по-другому взглянуть на время, взглянуть на него более целостно. Ученые Карина Дж. Фернли, преподающая науку и технологии в UCL, Лурдес Лопес-Мерино – научный сотрудник Лондонского университета Брунеля, Ниам Даунинг – глава отдела английского языка и письма в Фалмутском университете и Ричард Ирвин – научный сотрудник Открытого университета (OU) за последний год исследовали различные способы, с помощью которых можно понять, как люди думают о глубоком времени и как оно формирует наше поведение. Им помогло виски. Название напитка происходит из кельтского «вода жизни».
Ученые начали с зонирования повседневности. Глубокое время, при всей его необъятности, становится интимным, когда мы прослеживаем его в знакомых нам вещах. В недавней статье в The Atlantic Дэвид Фарриер объясняет, что глубокое время– это «не абстрактная далекая перспектива, а призрачное присутствие в повседневности». Также в повседневной жизни мы все чаще видим нашу человеческую роль в формировании глубокого времени. Эпоха антропоцена характеризуется следами, которые мы оставляем в геологической летописи.
Следовательно, глубокое время видно в нашей повседневной жизни, и если мы присмотримся достаточно внимательно, то сможем понять время через материальное присутствие объектов.
Возьмите стакан виски. Процессы, которые привели к наслаждению напитком, отнюдь не начинаются с открытия винокурни. Геологические процессы, происходящие на протяжении миллионов лет, вносят свой вклад в его особый вкус. Проект команды, состоящей из антрополога, геолога, литературоведа, палеоэколога и специалиста по радиоуглеродному датированию, осуществлялся на Оркнейских островах, поэтому в отношении виски ученые сосредоточились на уважаемом произведении винокурни Хайленд-Парк. Помимо цвета, вязкости, аромата и вкуса, ученые хотели испытать и понять, какой вклад в янтарную жидкость внесли длительные процессы времени, выходящие далеко за пределы нашей жизни.
Для виски требуются ключевые ингредиенты: ячмень, дрожжи, вода, источник топлива (в данном случае торф), дубовые бочки (часто выдерживаемые годами с хересом Олоросо) и медные перегонные кубы. Вода добавляется в смесь после того, как ячмень был соложен и измельчен в «зерно» для приготовления спирта.
Поскольку требуется так много воды, ручьи, просачивающиеся сквозь миллионы лет горных пород, снабжают большинство винокурен. И химический состав этой воды влияет на конечный вкус. На Оркнейских островах необычно жесткая вода, проходящая через известняковый старый красный песчаник, отложившийся 359-416 миллионов лет назад. Процесс соложения также влияет на вкус. Хайленд-Парк, например, славится своим цветочным торфяным ароматом, который в значительной степени возникает из-за торфяного дыма, используемого в этом процессе. Торф представляет собой медленное накопление частично разложившегося органического вещества, накапливающееся во влажных условиях на протяжении тысячелетий.
Используемое топливо свяжет нас как с культурной, так и с геологической историей, если эту связь хорошенько поискать с помощью стакана виски. Оркнейские острова, например, имеют богатую историю добычи торфа, процесса, упомянутого в скандинавской саге об Оркнейингах XII века, но, как полагают, начатого задолго до этого. Хотя сегодня мало кто на Оркнейских островах добывает торф самостоятельно, некоторые все еще используют свои инструменты и унаследованные знания, чтобы добывать топливо для холодных времен.
Местные поэты, такие как Джордж Маккей Браун и Маргарет Тейт, запечатлели общинную практику добычи торфа. Маккей Браун изображает мужчин, женщин и детей на холме, где «маленькие лезвия сверкают» на рассвете, когда они высвобождают богатство торфа посредством ритуального обмена трудом. Для обоих поэтов торф является исходной точкой, его влажная чернота напоминает о собственном начале в огненном «хаосе» земного центра. Огромная временная и пространственная глубина ядра нашей планеты открылась человеческому воображению благодаря повседневному присутствию торфа – и виски.
Характеристики торфяников делают их прекрасными архивами изменений окружающей среды, подобно книге, которую можно читать сквозь время. Торф демонстрирует последовательную стратиграфию, которая отражает ландшафты прошлого и то, как люди взаимодействовали с ними и преобразовывали их. Мишель Фаррелл, например, проанализировала пыльцу, захваченную в различных слоях торфа из керна возрастом 7000 лет из Хоббистер-Мур, торфа, используемого Хайленд-Парком. Эти микроокаменелости позволили реконструировать окружающую среду, в которой жили люди со времен мезолита, когда лесные массивы сократились из-за изменений климата и антропогенного воздействия, и распространение характерных вересковых пустошей, которые сегодня преобладают на Оркнейских островах.
Реконструкция тенденций, которые работают во временных масштабах за пределами нашего человеческого опыта, и раскрытие взаимодействий человека и окружающей среды – это сокровища, которые дает нам глубокий временной подход.
Копаясь в торфе, мы также смотрим в будущее: действительно ли люди могут потреблять ресурсы, которые создавались тысячи лет? Истощение торфа влияет на уникальные места обитания, подчеркивая несоответствие между потреблением человеком в краткосрочной перспективе и долгосрочными процессами, которые генерируют ресурсы, от которых мы зависим. Торф можно использовать относительно устойчивым образом за счет тщательного управления и экспериментов, направленных на создание наилучших условий для восстановления торфа. Тем не менее, устойчивость добычи торфа остается открытым вопросом. Как утверждает эколог Киммо Толонен, торф относится к возобновляемым ресурсам только в геологическом масштабе времени.
Размышление о повседневном объекте таким междисциплинарным образом позволило ученым погрузиться в глубокое время через, казалось бы, повседневный стакан виски. Оценка глубоких геологических временных масштабов, которые формируют горные породы, воду и вкус виски, породила истории о поколениях, которые работали на торфе, творческую поэтику и историю торфа и экологическую и географическую историю, раскрытую при рассмотрении торфа под микроскопом.
Безбрежность глубокого времени может показаться несоизмеримой с человеческой жизнью. Тем не менее, обдумывая материалы и различные виды знаний и местного опыта, мы видим, как это проникает в повседневность. При таком рассмотрении любой объект может служить линзой, через которую можно увидеть яркое присутствие глубокого времени сегодня.
