Как известно, не все страны имеют равномерный доступ к такому стратегическому ресурсу как природный газ. Не одинаковы и потребности в нём. Любые диспропорции рано или поздно приводят к конфликтам. Начиная с 1970-х годов, природный газ становится всё более распространенным источником энергии (его производство выросло в 3,7 раз) и всё более важным фактором в геополитическом противостоянии.
Газовая геополитика намного сложнее, чем её «предшественницы» – нефтяная и угольная (последняя известна как «геополитика канонерок» – британцы обязаны были контролировать угольные базы по всему миру для поддержания своей гегемонии). В случае с нефтью, едва ли основной компонент успеха это контроль правительства страны, где она добывается. Ну и территории вокруг скважины. В остальном же, нефть легко транспортируется по суше и по морю, при этом существуют миллиарды конечных потребителей – простые граждане, помимо промышленных предприятий и электростанций.
С газом же всё немного сложней. Здесь желательно надо иметь влияние и на конечного потребителя. Транспортировать газ можно двумя способами: по газопроводу, но тогда его надо построить и осуществлять контроль транзитной территории или превратить его в жидкость и транспортировать подобно нефти, но в этом случае надо вкладывать большие инвестиции в строительство мощностей по сжижению и разжижению газа, что может оказаться нерентабельно в результате очередного кризиса.
Именно поэтому газовая сфера долгое время оставалась слабо регулируемой, высоко конкурентной, но, при этом, монополизированной национальными государствами. Но всё меняется, и сегодня мировая олигархия предпринимает усилия по поэтапному захвату всех мощностей по добыче, переработке, транспортировке и продаже газа.
Одной из их самых успешных операций по захвату олигархией глобального газового рынка была советская перестройка. СССР был опасным конкурентом для США: в 1990 году мы добывали почти на 100 млрд. куб. м больше газа, чем США, что позволяло нам и обеспечивать свои потребности, и продавать излишки в Восточную и Западную Европу. В нашем распоряжении были газотранспортная система нынешней Украины, союзники в виде стран Варшавского договора и богатые месторождения, не только в Сибири, но и в Средней Азии и в Закавказье. Англосаксы с удовольствием лишили нас этого преимущества – почти стопроцентного государственного контроля над цепью поставок. Конечно, они жалеют, что тогда не удалось дожать до конца – Российская Федерация не распалась. Однако немалая часть доходов госбюджета от экспорта газа уходит в валютные резервы на американских и европейских депозитах.
Итак, на предыдущем этапе им удалось ослабить нас и изменить правила игры в свою пользу. В 2000-е годы началась новая эскалация газовой войны. Первый майдан на Украине привёл к появлению антироссийского правительства Ющенко, которое начиная с 2005 г. устраивало с Кремлем конфликты по вопросам транзита. Европейские покупатели выразили недовольство (хотя некоторая часть их элит напрямую замешана в майданных делах). Мы ответили планом по строительству двух газопроводов в обход – Северного и Южного потоков. Попытки сорвать строительство Северного потока, в которых, кстати, поучаствовали не только русофобские правительства Польши, Латвии, Литвы и Эстонии, но и «братский» президент Лукашенко, провалились, так как конкретно для Германии он более чем выгоден.
Невыгодны эти потоки с точки зрения евро-атлантических элит. Поэтому европейские политики стали регулярно сообщать о своём желании достичь «энергонезависимости». На другом фланге начались попытки окончательно отрезать газ из Азербайджана, Туркмении, Казахстана и Узбекистана от российских транспортных сетей. Под завесой заведомо нереального проекта «Набукко» удалось провести необходимые изыскания и подписать соглашения для постройки Транскаспийского газопровода в Европу. С учётом того, что Туркмения связана жёстким договором с Китаем, можно сказать, что в случае строительства этой магистрали в сфере транспортировки Ашхабад не будет больше столь же плотно сотрудничать с Москвой. Дабы убедить Азербайджан поступить так же, в последнее время усилились провокации вокруг Нагорного Карабаха, конфликте за который Москва старается «заморозить».
На Востоке наши позиции чуть лучше, но всё-таки далеки от идеала. В российских СМИ подписание газового контракта с Китаем 21 мая этого года было представлено как огромная победа. Это действительно определённый успех, однако, есть ряд моментов, не позволяющих в полной мере согласиться с оптимистами. Во-первых, контракт предполагает экспорт 38 млрд. куб. метров в год, т.е. примерно в 3-4 раза меньше поставок в Европу. Во-вторых, такие объёмы будут достигнуты не сразу, лишь в 2018-2020 гг. В-третьих, он требует инвестиций в размере 75 млрд. долл., 25 из которых вложит китайская компания CNPC.
Проект 2024
